Троцкий Лев Давидович - Иосиф Сталин, Опыт Характеристики
Лев Троцкий
Иосиф Сталин.
Опыт характеристики
В 1913 г. в Вене, в старой габсбургской столице, я сидел в квартире
Скобелева за самоваром. Сын богатого бакинского мельника, Скобелев был в то
время студентом и моим политическим учеником; через несколько лет он стал
моим противником и министром Временного правительства. Мы пили душистый
русский чай и рассуждали, конечно, о низвержении царизма. Дверь внезапно
раскрылась без предупредительного стука, и на пороге появилась незнакомая
мне фигура, невысокого роста, худая, со смугло-серым отливом лица, на
котором ясно видны были выбоины оспы. Пришедший держал в руке пустой стакан.
Он не ожидал, очевидно, встретить меня, и во взгляде его не было ничего
похожего на дружелюбие. Незнакомец издал гортанный звук, который можно было
при желании принять за приветствие, подошел к самовару, молча налил себе
стакан чаю и молча вышел. Я вопросительно взглянул на Скобелева.
-- Это кавказец Джугашвили, земляк; он сейчас вошел в ЦК большевиков и
начинает у них, видимо, играть роль.
Впечатление от фигуры было смутное, но незаурядное. Или это позднейшие
события отбросили свою тень на первую встречу? Нет, иначе я просто позабыл
бы о нем. Неожиданное появление и исчезновение, априорная враждебность
взгляда, нечленораздельное приветствие и, главное, какая-то угрюмая
сосредоточенность произвели явно тревожное впечатление... Через несколько
месяцев я прочел в большевистском журнале статью о национальном вопросе за
незнакомой мне подписью: И. Сталин. Статья останавливала на себе внимание
главным образом тем, что на сером, в общем, фоне текста неожиданно
вспыхивали оригинальные мысли и яркие формулы. Значительно позже я узнал,
что статья была внушена Лениным и что по ученической рукописи прошлась рука
мастера. Я не связывал автора статьи с тем загадочным грузином, который так
неучтиво наливал себе в Вене стакан чаю и которому предстояло через четыре
года возглавить комиссариат национальной политики в первом Советском
правительстве.
В революционный Петроград я приехал из канадского концентрационного
лагеря 5 мая 1917 г. Вожди всех партий революции уже успели сосредоточиться
в столице. Я немедленно встретился с Лениным, Каменевым, Зиновьевым,
Луначарским, которых давно знал по эмиграции и познакомился с молодым
Свердловым, которому предстояло стать первым председателем Советской
республики. Сталина я не встречал. Никто не называл его. Он совершенно не
выступал на публичных собраниях в те дни, когда вся жизнь состояла из
собраний. В "Правде", которой руководил Ленин, появились статьи за подписью
Сталина. Я пробегал их через строку рассеянным взглядом и не справлялся об
их авторе, очевидно решив про себя, что это одна из тех серых полезностей,
которые имеются во всякой редакции.
На партийных совещаниях я, несомненно, встречался с ним, но не отличал
его от других большевиков второго и третьего ряда. Он выступал редко и
держался в тени. С июля до конца октября Ленин и Зиновьев скрывались в
Финляндии. Я работал об руку со Свердловым, который, когда дело касалось
важного политического вопроса, говорил:
-- Надо писать Ильичу,--а когда возникала практическая задача, замечал
иногда:
-- Надо посоветоваться со Сталиным.
И в устах других большевиков верхнего слоя имя Сталина произносилось с
известным подчеркиванием-- не как имя вождя, нет, а как имя серьезного
революционера, с которым надо считаться.
После переворота первое заседание большевистского правительства
происходило в См